Форум » Театр » "Идеальный муж.Комедия" в МХТ » Ответить
"Идеальный муж.Комедия" в МХТ
Татьяна: ИДЕАЛЬНЫЙ МУЖ.КОМЕДИЯ Сочинение Константина Богомолова по произведениям Оскара Уайльда Продолжительность: 4 часа 30 минут с 2 антрактами Лицам до 18 лет просмотр спектакля не рекомендуется. Ближайшие спектакли: Сентябрь 29(чт), 19:00 Основная сцена Октябрь 17 (пн), 30(вс) 19:00 Основная сцена Ноябрь 5 (сб), 16(ср) 19:00 Основная сцена Режиссёр - Константин Богомолов Художник - Лариса Ломакина Свет - Дамир Исмагилов Музыка - Фаустас Латенас Помощник режиссёра - Ольга Рослякова Действующие лица и исполнители Дориан Грей-Сергей Чонишвили Роберт Тернов, министр-Алексей Кравченко Гертруда Тернова, его жена-Дарья Мороз Лорд, звезда шансона-Игорь Миркурбанов Миссия Чивли-Марина Зудина Мэйбл, сиротка-Павел Чинарёв Томми-липучка-Павел Ващилин Папа и Мама, родившие киллера-Александр Семчев Маша Сидорова-Роза Хайруллина, Ольга Воронина Отец Артемий-Максим Матвеев Молох, теледива-Андрей Бурковский Неслышно-Артём Панчик Невидно-Владимир Панчик Ольга (из Ростова)-Светлана Колпакова Ирина (из Минска)-Яна Осипова Маша (из Гжели)-Надежда Борисова На клавишных-Василий Немирович-Данченко Мальчик в глазах-Андрей Антипп В спектакле также участвуют Барон Тузенбах, Федотик и Родэ (шестёры), Последний русский интеллигент Спектакль удостоен Российской национальной театральной премии «Золотая маска» (Приз критики, 2014 г.).
Ioanna: Звездный лиц было достаточно,кстати!
Sonja Fischer: Ioanna пишет: здный лиц было достаточно,кстати! А на одной фотке видно Житинкина ))) По-моему там где Семчев в зале
Татьяна: Зеркало тролля На сцене МХТ им. А.П. Чехова состоялась премьера "Идеальный муж. Комедия" по мотивам Оскара Уайльда. Задолго до премьеры спектакля «Идеальный муж. Комедия» в МХТ соцсети «налились» нетерпеливым ожиданием. Более того, режиссер (Константин Богомолов) это нетерпение постоянно подогревал, после каждой репетиции публикуя новый статус. Из них все узнавали, что «пока ни одной потери в смысле срезок, связанных с испугом или самоцензурой»; что ожидается «какой-то опус магнум»; что постановщик очень надеется, что спектакль «доживет до премьеры», что «теперь все зависит от театра и его способности принять такое в своих стенах». Количество «лайков» все множилось, сообщество требовало разрядки в виде долгожданной премьеры. И она пришла. Правоверного следования текстам Оскара Уайльда от Богомолова, естественно не ждал никто. Ждали другого – мощного и свободного злободневного высказывания на основе Уайльда, Гете, Чехова, Шекспира и Веры Полозковой. А кто еще может быть более актуален в нашей сегодняшней действительности? Проблем в обществе накопилось немало и, яростно обозначая их, режиссер убрал со своего пути все ширмы (место действия – Москва, время действия – наши дни), отказался от масок (герои – министр, его жена-бизнесвумен, звезда шансона, сиротка) и с высоко поднятым забралом вышел на бой. Беда в том, что этого вызова никто не принял. Создатели спектакля больше четырех часов ожесточенно рассказывали о том, что все насквозь пропитано стремлением к «баблу», а скрасить жизнь этих убогих людишек может лишь «снег» в своем далеко не первом значении. Пытались донести до глухих сограждан, что и гомосексуалисты «любить умеют», что нас зомбируют зомбоящиком и «ушансонивают» концертами шансона в КДС. Демонстрировали отношение богатых жен к «маленьким узбекским рабам» и бескорыстное служение священнослужителей «звездам» с киллерским прошлым. И наконец, надрываясь, доказывали свое право называть вещи своими именами. Например – «жопой». И вот премьера прошла и стало очень наглядно видно, насколько все это мелко. Громкое свободное высказывание свободного человека оказалось не более чем очередной пародией на злобу дня в «Большой разнице» или КВН-номером с политическим уклоном. И, кажется, местами даже смешно, но уж слишком одноразово. Посмотреть – и спустя минуту забыть. Собственно премьера стала тем, чем и должна была стать при таком раскладе, - очередным статусом режиссера в «Фейсбуке». Статусом, уже набравшим огромное количество «лайков» и «перепостов», но все-таки только статусом. Дни пройдут, будут появляться новые посты, и никто не станет прокручивать свою френд-ленту назад, чтобы еще раз перечитать пост предыдущий. К чему? Уже устарело. Апеллируя к одной лишь злободневности, режиссер загнал себя в ловушку. Он стремился к безграничной свободе, а оказался до смешного ограничен узостью собственных представлений о мире, об искусстве и о театре. То, что получилось, в лучшем случае можно назвать перформансом, сам жанр которого подразумевает непродолжительность жизни. Спектаклю же, что претендует на законное место в репертуаре театра, нужно обладать чем-то большим, нежели натужным зубоскальством. И главное, это большее Богомолов мог бы предложить и сам. Но от спектакля к спектаклю он все увереннее загоняет себя в жесткие рамки, последовательно отказываясь от единой мысли, доверия к своему зрителю, а теперь – и к актеру. Еще «Год, когда я не родился» можно было оценивать по-разному, но сила отдельных актерских работ была очевидной. Теперь же не нужны оказалась и актеры. По крайней мере, лишним стало владение профессией. На смену пришел набор масок и штампов, позаимствованных у ведущих многочисленных тв-шоу, - легко и незатратно. Насколько сильно прозвучала Дарья Мороз в прошлой своей работе, показав совершенно новый для себя уровень актерской игры, настолько здесь она же откатилась далеко назад. Отточенная пластика стриптизерши да шаблонная стервозность – вот и все краски. Мощной Розе Хайруллиной тоже все меньше и меньше остается работы на сцене. Следующим шагом режиссера, вероятно, будет использование одних только лиц с застывшей эмоцией. Энергия зубоскальства и разрушения пронизывает всю постановку. Не случайно, вероятно, в качестве «смыслообразующего» героя режиссер избирает Дориана Грея (Сергей Чонишвили) – именно он открывает список действующих лиц, хотя и действует лишь во втором акте. Дориан Грей, он же – Фауст. Нечто изначально совершенное или стремящееся к совершенству, что усилием своей же собственной воли подвергается разрушению до полного разложения. То же самое на наших глазах происходит с самим спектаклем и его создателем. Никакого созидания, никакого внутреннего призыва к жизни и действию – лишь мертвечина злобы. Кому от этого станет легче и способно ли подобное произведение что-либо изменить? Вряд ли. Те, над кем спектакль измывается, посмотрев его и посмеявшись, забудут о нем уже за ужином. Те, кого мир властных структур не интересует, свое отношение к нему не пересмотрят. Те, кто горит схожей с режиссером жаждой к обличению, наставят свои сотни «лайкой» и восторженно откомментируют премьеру вдоль и поперек. То есть все останутся при своих. Так к чему тогда было начинать? Любое произведение искусства делает попытку разобраться в несовершенстве окружающего мира. Вот только подлинное искусство причину ищет в себе, в человеке, а искусство наизнанку – в других, во всех, кроме себя. …Когда-то Андерсен рассказал страшную легенду о зеркале тролля. Зеркале, в «котором все доброе прекрасное уменьшалось донельзя, все же негодное и безобразное, напротив, так и бросалось в глаза и казалось еще хуже». Разбившись на мелкие осколки, зеркало не утратило свои качества. Каждый осколок, попадая в глаз либо в сердце человеку, навсегда менял его мировосприятие и отношения с окружающими. После четырех часов, проведенных в зале МХТ им. А.П. Чехова, где давали спектакль Константина Богомолова «Идеальный муж. Комедия», складывалось впечатление, что один из этих древних осколков не минул режиссера. И вот теперь зритель наблюдает за образами, созданными Каем. Мальчиком, увидевшим весь мир в черных тонах, а окружающих его людей – ничтожными и глупейшими созданиями. Ася Иванова http://vmdaily.ru/news/zerkalo-trollya1360999660.html
Татьяна: Opus magnum Константина Богомолова «Идеальный муж» в МХТ взорвал театральную Москву *Opus magnum, лат. — великая работа. Этот спектакль рождался на наших глазах, весь путь от замысла до триумфальной премьеры пользователи Facebook прошли вместе с его автором Константином Богомоловым. В режиме онлайн. Где-то за месяц до выпуска режиссер написал на своей страничке: «Какой-то опус магнум*. Страшно даже». Это ощущение сладкого страха не покидало и тех, кто оказался на первых предпремьерных показах. Из текстов Оскара Уайльда, Чехова, Гете, Сорокина, стихов Верочки Полозковой, блатного шансона и советских шлягеров Константин Богомолов сложил свой гражданский манифест, в котором нарушил все мыслимые и немыслимые табу, негласно принятые и одобренные всеми слоями общества — от люмпенов до элиты. «Этим спектаклем, — делится режиссер в своем дневнике, — я доказал: на главной сцене страны МОЖНО РАБОТАТЬ БЕЗ ВНУТРЕННЕГО ЦЕНЗОРА. И еще: свобода — это ты сам. И никто, кроме тебя самого, не сделает тебя свободным». «Расчехлить» родину Картина мира и общества, написанная Константином Богомоловым, поражает своей убийственной адекватностью происходящему в стране. Он расчехлил родину как капусту — срывая лепесток за лепестком. До самой кочерыжки. Рискуя быть обвиненным в кощунстве, в клевете, в надругательстве над святынями, а также в пропаганде гомосексуализма, педофилии, жестокости, насилия и экстремизма. Ничего он не боится. И этим своим безоглядным бесстрашием заражает и всю команду, от монтировщиков до руководства, и зрительный зал. То, что его высокая болезнь абсолютной свободы передается окружающим, режиссер замечал даже во время репетиций, когда видавший виды один из лучших художников по свету Дамир Исмагилов комментировал происходящее на сцене. «П-ц, п-ц, просто п-ц», — повторяет Дамир, ставя свет. «Ну прекрасно ж», — смеясь, фиксирует режиссер. Нынешняя российская элита — главный объект насмешки. Формулу «Патриотизм — последнее прибежище негодяя» Богомолов развивает уайльдовской: «Нравственность — последнее прибежище людей, равнодушных к искусству». Уайльд, злостный и бесстыдный нарушитель всех общепринятых устоев, слывший у современников развратником и содомитом, выше всех деяний на свете ставящий искусство и любовь, — лучшего партнера по игре в разоблачения Константину Богомолову было не найти. Они попали друг в друга как нож в масло. Грехопадение. Комедия Из Лондона конца XIX века действие перенеслось в Москву 2013 года. Мелькают титры — Барвиха, Кремль, «Пушкин»… Помощник министра сэр Роберт превратился в Роберта Тернова, министра резиновых изделий (Алексей Кравченко), а его друг Лорд Горинг — в бисексуальную звезду шансона. Лорд, он же бывший киллер Кондратий Могила (открытие спектакля — актер Игорь Миркурбанов, обладающий какой-то особой магией притяжения), когда-то обожженный женским коварством, «перешел» на мужчин и строит свою звездную карьеру на гомосексуальных связях с высшими государственными чиновниками и на патриотических корпоративах в Кремлевском дворце. Жена министра Тернова — холеная красавица Гертруда (роскошная Дарья Мороз), выигрывающая все тендеры по производству «резиновой хрени». Гертруде 32 года («32 года без любви»), на ее молодом теле пылают кровавым цветом татуировки в виде узоров с формы олимпийской сборной России, она любит эротические стихи Верочки Полозковой и испытывает оргазм в момент денежных поступлений на свой счет. Аферистка Миссия Чивли (Марина Зудина) — женщина-зомби, неубиваемая и несокрушимая, шантажирует чету Терновых видеокомпроматом о гомосексуальных утехах министра. Верховную власть олицетворяют человек без возраста и пороков Дориан Грей (блестящая тонкая работа Сергея Чонишвили) и смазливый бес архимандрит Артемий (Михаил Матвеев), который держит под видом детского приюта бордель для высокопоставленных педофилов и торгует сиротками под аккомпанемент православных песнопений собственного сочинения. В роли общественных прокладок между «элитой» и «быдлом» выступают персонажи «Трех сестер» — завсегдатаи гламурных кабаков и салонов красоты. Условные три сестры (Светлана Колпакова, Яна Осипова и Надежда Борисова) с жутким говором и манерами провинциальных бл***й с придыханием произносят чеховские тексты, а Тузенбах кавказской национальности, поправляя черные очки и неприлично почесываясь, отправляется на дуэль, как на разборку. Бесполое манерное существо Томми-липучка (уморительный Павел Ващилин), извиваясь в белом дыму, исполняет «Айсберг» Аллы Пугачевой, дым сменяется снегом, а снег — кокаином. Дориан Грей, получивший вечную молодость, с брезгливостью рассматривает помятые лица соотечественников в зрительном зале, а потом танцует безумный вальс в обнимку с архимандритом, обратившимся в Мефистофеля, и на голове его сверкает золотая корона императора. Великолепный в своей жути этот эпизод переводит сюжет о вечной молодости в сюжет о вечной непогрешимости, в ту степень грехопадения, откуда обратной дороги нет. Совесть обколота ботоксом до состояния сверкающего глянца. «Бог то есть, то его нет», — задумчиво произносит Дориан Грей, спускаясь на горных лыжах по сочинским олимпийским трассам вместе со своей свитой. Свистит ветер в ушах, развеваются шарфики с узорами Куснировича. Там солнце, где мы. Только там солнце. Дориан Грей никогда не умрет, он бессмертен. Он обеспечит пышные похороны Кондратию Могиле и министру резиновых изделий: под огромным почти во всю сцену триколором будут погребены и преступники, и жертвы вместе со своими тайными пороками и неразлившимся раскаянием… Формула успеха Говорят, что художественный руководитель МХТ Олег Табаков решение о выпуске спектакля принял не сразу. Когда спектакль на твоей сцене начинается словами «Папа, ты брал Берлин, а твой сын взял Кремль!», а под песню «Снег идет» на экране появляется надпись «Снег — одно из наименований кокаина», когда над сценой в виде распятия висит полуобнаженная актриса, а на лбу у нее — камера видеонаблюдения, когда высокопоставленный гомосексуалист предлагает отстранить от государственных должностей всех гомосексуалистов, тут впору призадуматься. Похоже, что на решение руководства повлияла публика, не оставившая Табакову возможности выбора. На первые прогоны зрители собирались, как на акции протеста: информация о предстоящем скандальном зрелище распространялась в социальных сетях со скоростью звука. Facebook сделал «Идеальному мужу» первую кассу: к настоящему моменту цены на билеты в сетевых кассах достигают 14 тыс. рублей с начальной цифрой в 7 тыс.! В кассе театра билетов на ближайшие показы нет вообще. Сарафанное радио, главное информационное агентство советских времен, давно перекочевало в интернет — именно там в эти минуты куется слава «Идеального мужа». Никто не читает рецензий в газетах, но зато все читают друг друга. Спорят до хрипоты, делятся собственными трактовками, проклинают Богомолова, обожествляют Богомолова… Пожалуй, впервые со времен советской Таганки мы наблюдаем такой ажиотаж вокруг одного театрального спектакля. А это значит, что пришло время новой правды в искусстве — не той, что разрешена, а той, что никому не подчиняется. -------------------------------------------------------------------------------- Из дневника Константина Богомолова «Шо хочу сказать. Мой спект нельзя обвинить в пропаганде гомосексуализма. У меня в спектакле гомосексуалистами являются очень плохие герои. Отрицательные. Затем. Голый подросток, лежащий в ванне с отцом, ориентирован гетеросексуально. И даже очень. И обсуждает с отцом он именно свою любовь к женщине. Далее. По поводу чувств верующих. Священник, очевидно, не православный. Я пока не понимаю, к какой конфессии можно отнести его одеяние, но оно ближе к католическому канону. То есть налицо борьба за традиционные ценности и разоблачение миссионерства. Наконец, борьба с коррупцией — это прямое требование нашего президента. И мы его выполняем. Да. И последнее. Под снегом имеется в виду снег. И только снег». Ларина Ксения http://newtimes.ru/articles/detail/63112/
Татьяна: Видеосюжет телеканала "МИР"
Татьяна: Трэш с тоской «Идеальный муж. Комедия» по мотивам Оскара Уайльда — на сцене МХТ им. Чехова Слухи, опережавшие премьеру спектакля Константина Богомолова в МХТ, напомнили о тех временах, когда спектакля ждали, как общественного события. В надежде там, в темноте зрительного зала, вместе с другими пережить минуты сладостной свободы, а уже в финале, в свете сияющих люстр, аплодисментами выразить солидарность. Словами-то было нельзя. Потом, когда заговорили прямым текстом, как-то само собой получилось, что и потребность в подобном единении постепенно отпала. Да и вообще время, на короткое мгновение 90-х объединившее людей, вскоре стало их разъединять. По разным параметрам, в том числе и по театральным пристрастиям. Чем очевиднее становилось возвращение былого, которое, как выяснилось, и не уходило никуда, тем явственнее пробуждалось желание вновь почувствовать рядом «своих», как-то аукнуться друг с другом. Помимо шествий и митингов театр для этого самое подходящее место. И дело вовсе не в лозунгах и публицистических гражданских порывах (они ведь и на митингах нынче не проходят), а в общем ощущении воздуха времени. Надо отдать должное Константину Богомолову, который с первых своих спектаклей (и удачных, и не очень) всегда пытается это дыхание передать. Оглядываясь назад, можно даже сказать, что он многое предчувствовал раньше, чем оно стало очевидным для всех. В «Волках и овцах» тотальное клерикальное ханжество, например. Приметы совка его просто преследовали на каждом шагу, как и нацистская угроза. В «Идеальном муже. Комедии» многие мотивы его постановок слились в единый мощный поток. Слово «комедия» в данном случае не обозначение жанра, оно вынесено в название. На «Божественную» режиссер не претендует, а на человеческую явно намекает, во всяком случае с датой 2013. Никаких сэров и лордов в спектакле нет, хотя, впрочем, Лорд есть, но это кликуха. Или, культурно выражаясь, сценический псевдоним певца, в прошлом киллера, а нынче дающего концерт в Государственном Кремлевском дворце. Собственно, все персонажи истории, сочиненной режиссером по мотивам Уайльда, с цитатами из Шекспира, Чехова, Гете, песен попсы и Окуджавы и даже стихов Веры Полозковой, действуют здесь в каком-то смысле под кликухами. И как Лорд в блистательном исполнении Игоря Миркурбанова чем-то схож со Стасом Михайловым, каждый кого-то напоминает. Порой чисто конкретно, иной раз собирательно. В зависимости от вашей фантазии и осведомленности вы будете подставлять прототипов министра «резиновой хрени» (Алексей Кравченко) и его жены (Дарья Мороз), Миссии Чивли (Марина Зудина), переигравшей соперницу, ветерана-сталиниста (Александр Семчев), отца Артемия (Максим Матвеев), высокопоставленного чиновника (Сергей Чонишвили) и далее по списку. Вся пошлость и лицемерие сегодняшней жизни с ее коррупцией и заботой о сиротках, травестиями и бесконечными обманками сольются в глобальном трэше, исполненном изобретательно и остроумно. Но эти четыре с лишним часа, пьянящих свободомыслием без границ и очаровательным злословием, остались бы лишь ярким зрелищем, если бы смех не обрывался внутри тебя вдруг наваливающейся тоской, той самой, что объединяла когда-то зрителей немировичских «Трех сестер» и называлась «тоской по лучшей жизни». Кажется, что она закрадывается в тебя помимо воли режиссера, занятого постановкой номеров. Но это тоже обманка. Мне кажется, что в какие-то мгновения я читала ее в глазах артистов, знающих о своих персонажах не только то, кем они стали, но и какими родились, о чем мечтали. Это не привычное брехтовское отстранение, взгляд на героя со стороны, а как раз пронзительно нашенское похмельное самоощущение. Когда только что щебетавшая Джульетта — Роза Хайруллина стягивает кудрявый парик, открывая седую коротко стриженную голову, и встает с беспомощно опущенными руками, мурашки пробегают, и ты понимаешь, почему ей же отдана роль Последнего русского интеллигента. А вдруг все-таки предпоследнего? Видимо, зрители, раскупившие уже все билеты на март по цене от 500 до 3000 рублей, тоже на это надеются. Мария Седых http://www.itogi.ru/arts-teatr/2013/7/187145.html
Татьяна: Авангард, которого мы заслуживаем14.02.2013 Богомолов – рупор нашего отвращения. Устоять перед его свободным и счастливым нигилизмом невозможно. Ему рукоплещут те, кто в силах отпустить на волю своего внутреннего идиота, его ненавидят те, кто загнал идиота поглубже. Богомолов – не только острослов и беспредельщик. Он – сильный практик, добившийся от русского артиста новой достоверности и следом – её же преодоления. Он – теоретик, беспристрастный и талантливый и в области самой широкой (история культуры), и в тончайших вопросах актёрского мастерства. Вот и перед премьерой он не единожды обмолвился об очередном положении своей театральной системы, которое критики уже окрестили «новой фабульностью». Позвольте, я процитирую. «Мы приходим к новому витку театральной истории – возрождению сюжета. При всей моей любви к постмодернистским вещам, мне кажется, что, например, главный прорыв Тарантино или Триера лежит в области нового сюжета. Сейчас идёт возвращение этой вроде бы примитивной для современного искусства вещи – цепочки событий и перемен». Ещё тогда меня смутили эти два имени. Почему Ларс фон Триер и Квентин Тарантино, а не Штэфан Кэги и не Кэти Митчелл, например? Настораживает не столько «новая фабульность», сколько само предположение, будто дряхлому искусству театра путь укажет кинематограф. Богомолов действительно скрутил из Уайльда и других лихую киноповесть, где вместо мафии – блатные министры, помноженные на блатную отечественную эстраду, а вместо тарантиновских диалогов – отрывки из «замечательной пьесы А. П. Чехова», в которых выспренние слова сестёр звучат как болтовня гламурных содержанок. Где нас поминутно шлют то во вчера, то в сегодня, то в девяностые, а действие флэшбэков разворачивается в самых разных уголках России и мира. Где изобилуют цитаты всевозможных хитов и шедевров от «Твин Пикс» до «Юноны и Авось». Словом, чаемый новый театральный язык, увы, подменён экранным – а картонные киногерои увлекают почему-то не больше, чем злосчастные сёстры Прозоровы. «Идеальный муж» подтвердил мои опасения. Мы мним современным такой театр, который попытался угнаться за временем (попытался – уже молодцом!)… но неизбежно отстал, потому что собезъянничал, подхватил чужую манеру. Он слямзил её с экрана, подсмотрел в телевизоре, репостнул с ютуба: нет, мы не индейская резервация, глядите – и у нас так можно! От актуального искусства, напротив, ждёшь исключительности: так можно только у нас! Право первородства защитит Расина от прозвища «западный Сумароков», зато Сумароков с благодарностью примет званье «северный Расин» (да и нигде, кроме как в своём отечестве, северного Расина не знают). Бывший кинотеатр «Пушкинский» будет у нас «русским Бродвеем», но только сумасшедший назовёт Бродвей «американской Тверской». Главная беда русского театра – не Капков и не Мединский, не Серебренников и не Светлана Врагова, не Богомолов и даже не Маша Сидорова, которая в 70 Джульетту играет. Его главная беда – в нежелании формулировать свою новую идентичность среди других искусств. Если так будет продолжаться, образованные люди и вовсе перестанут ходить в театр, и он станет культурным балластом. Может, оно и не страшно – в консервативной России балласт не сбросят. Но тогда не надо возмущаться слабым интересам арт-сообщества к нашей местечковой забаве. Пока в театре не видят незаменимый феномен актуальной культуры, нюансы вроде «репертуарный-проектный» никого серьёзного по-настоящему не волнуют. Современный театр – вовсе не там, где обескуражены свои, театральные. В современном театре испытывают нечто такое, что бессильны дать художники и кинематографисты, перформеры и танцовщики, нечто такое, чего нет в интернете. Бесспорно, опыт инсталляции, перформанса и, конечно, кинематографа обогащает и обновляет театр. Искусство не бывает герметичным. Но мы-то ждём, чтобы между кино и театром установилось общение на равных, а не односторонняя связь. Давайте вспомним, кого призывает в свидетели Богомолов. Стопроцентно американского итальянца, великого и ужасного Тарантино – раз. Стопроцентного европейца, запугавшего до смерти всю Европу своими право- и леворадикальными выпадами Ларса фон Триера – два. По мне, так Богомолов лишь в одном – фон Триер: такой же «террибль». Я не спорю с внутренней значимостью богомоловских спектаклей для нашей сцены. Меня восхищают его стойкость, его размах, меня, как вы могли заметить, весьма увлекают и подгоняют его теории. Но отсюда ещё далеко до театра-искусства современности. А впрочем, «Идеальный муж» – авангард, которого мы заслуживаем. Покуда мы спорим о Станиславском и репертуарной системе, о допустимости на подмостках нехороших слов и голых сисек. Антон Хитров http://oteatre.info/avangard-kotorogo-my-zasluzhivaem/?fb_action_ids=4429032298228&fb_action_types=og.likes&fb_source=other_multiline&action_object_map=%7B%224429032298228%22%3A209629249183325%7D&action_type_map=%7B%224429032298228%22%3A%22og.likes%22%7D&action_ref_map=[]
Татьяна: «Идеальный муж. Комедия», режиссер К.Богомолов, МХТ им Чехова Свобода – это ты сам. Жизнь за колючей проволокой. Вы замечали, что у нас в стране не только зэки живут за колючей проволокой? Сильные мира сего так же прячутся за ней от своего народа. Помнят ли они о годах, снесших старый мир господ, или по другим причинам укрепляют свои «зимние дворцы» охраной, видео и прочими средствами наблюдения, собаками и колючей проволокой по периметру высоких (чтоб не увидел никто, что там да как) заборов? Стоит ли удивляться, что полстраны так любит русский шансон, блатные песни, что и со стадионов, и из Кремля несутся песни про «по-периметру горят фонари»… или «Владимирский централ – этапом из Твери…»? С такого концерта в Кремле и начинает свой рассказ «о нас» Константин Богомолов. Комедия нашей жизни не только в этом. Читая название спектакля – не ошибитесь! Правильно расставьте все запятые и точки! «Идеальный муж. Комедия». А не «Идеальный муж», комедия. Идеальный муж сегодняшнего дня, какой он? Министр, ну или что-то вроде, с домом в Барвихе (на Рублевке) и квартирой в элитном жилом комплексе на Цветном; с небольшой коллекцией ценностей или большой коллекцией редкостей; регулярно – теннис (или йога – по вкусу); выходы в свет и приемы с женой; регулярно – на лыжах в компании Президента (страны или корпорации), в программе осмотр склонов Олимпиады и тестирование их готовности; церковь – тоже регулярно. Идеальный муж сегодняшнего дня, имея жену (я имею ввиду оба значения глагола «иметь») и всячески записывая на нее все фирмы, счета, машины и вертолеты, непременно обязан иметь любовницу (двух-трех – по вкусу). Ну, или любовника, например певца, которому недавно к Народному помог сделать концерт в Кремле. Но он, «идеальный муж», поэтому идеально это скрывает. И не важно, что вся страна в курсе кто и сколько ему родил внебрачных детей, это вам «не Там». Тут в отставку из-за такой фигни не уходят. Не дождетесь. Но и видео с доказательствами любви «мужика с мужиком» пускать в интернет никак нельзя. Ну… не желательно. В этой стране, если ты сидишь у руля, скорее поддержат твой спич против гей-парадов, чем простят такую любовь. Идеальный муж закарьерен, окостюмлен, окружен охраной и спокоен. Есть ли на нем какие-то пятна? Ведь и на солнце бывают пятна. Разве что … у него гастрит, и потому надо кормить его овсянкой с маслицем… стоп. Какое маслице при гастрите? Овсянка должна быть без масла! А в остальном картинка идеальна. Вот про все это со сцены МХАТа вам/нам, дорогие зрители споют и спляшут артисты. «А снег идет, а снег идет…» Такого снегопада, как кто-то заметил из зрителей, что выпал в спектакле, припомнить действительно сложно. На ум приходит разве что «Духless», летом на экраны вышедший, но уже слегка устаревший (книге несколько лет) сюжет про жизнь элиты и их кокаиновые дорожки в наичистейших туалетах Москвы. Вы знаете, почему уровень заведения (я про рестораны сейчас) надо начинать оценивать с вида/дизайна/чистоты его туалетов? А если подумать? Воооооооооот. Ииииииименно. Жена 32 лет (Дарья Мороз) не в курсе любовных похождений мужа (Алексей Кравченко), злая интриганка из Европы (Марина Зудина) пытается шантажом урвать тендер, в итоге отступает, обвенчавшись с певцом-любовником (Игорь Миркурбанов). Своим бывшим. Министра нынешним. Это коротко сюжет. Смертей много: художник (Роза Хайруллина), съеденный монстром в рясе (Максим Матвеев); приемыш, разбившийся на красном Ferrari о кремлевскую стену (Павел Чинарев); актриса во время свадебной церемонии; и два трупа друг на друге, как Ромео и Джульетта, один не успел доехать к другому, мозги по стеклу… Веселенько так. Как в жизни. Пока не начался спектакль можно спокойно разглядеть декорации Ларисы Ломакиной: периметр условного дома-за-стеклом (и здесь рифмуются декорации с Домом-2, как символом российского застеколья) обнесен колючей проволокой. Понятно о ком пойдет речь. О каком сословии. И верно: на сцене Лорд, в зале сэр. Сэр-министр, жена сэра, папа Лорда. «Случайных людей в этом зале нет», – мы с вами друзья и знакомые сэров и лордов. Мы с вами – зрители этого концерта про нас. Когда задумчиво произнося монологи о несовершенном мире или его несовершенстве, актеры подходят к окнам своих апартаментов, то они смотрят на «спящий внизу город» из окон. Не зря, наверное, режиссер с художником спускают в этот момент стену из оргстекла (которой вполне могло бы не быть) между нами и актерами. Зачем-то она нужна? Нам? Или им? Застеколье? Зазеркалье? Отсутствие сегодня внятной современной драматургии Богомолов решил по-своему, кто-то скажет оригинально. Взяв сюжет или точнее тонкую сюжетную линию из известной классики (здесь Уайльда, но и куски из Чехова, Шекспира и Гете), он на ней сверху, как на уже использованном холсте нарисовал картинку «Про нас». Кто-то, посмотрев, скажет, что это памфлет на властьпридержащих, и будет толковать о том, закроют-или-не-закроют. И здесь вопрос к дальновидности и разумности «власти»: вот, например, Людовик, когда разрешал Мольеру ставить в придворном театре памфлеты на своих придворных (читай на себя), был мудр. Но не нынешняя российская элита – объект бичевания и насмешек автора спектакля. Тем, кто увидел только это, поахал и поохал над смелостью режиссера, или наоборот пожурил его за обличение мира властных структур, стоит протереть зеркало заднего ли, переднего ли, среднего ли вида. Штампованной фразой классика: «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь, господа!» – хотелось мне большую часть спектакля криво улыбаться. Зеркало, которое выстроил Богомолов на сцене МХАТа, оно не кривое, не зеркало тролля, скривляющее пространство и время. Оно – прямее всех прямых, отражает нас с вами. И если это попадает в мозг, то не выходит просто «ах, как смело!» или «ой, смешно!». Выходит – с себя начни. Посмотри на себя. Измени себя. Свобода – она внутри тебя. Это – ты сам. Она или есть, или ее нет. И все остальные составляющие человеческие тоже: или есть, или нет. Помните детскую песенку? «Из чего же, из чего же, из чего же? Сделаны наши мальчишки/девчонки?» Так вот из всего ЭТОГО сделаны мы с вами. Из шансона, из измен, из любовниц, откатов и плагиатов, сочинских трасс, олимпийских одежд, не стареющих портретов, дурацких или гениальных стихов; кумовства и коррупции; это телевидение делаем и смотрим мы с вами; эту рекламу (и элитного комплекса, и майонеза) придумали мы и для нас; этот глянец, эти шоу-свадьбы – часть нашей жизни; этому батюшке – вы исповедуетесь; эта гламурная троица сестриц-дебилок сидит рядом с вами в ресторане. Строгим голосом диктора «Этика и эстетика современной России. Нормы. Установки. Принципы», а после … шоу в режиме КВН. Норм не существует. Установки сбиты. Принципы разрушены. Мы слышим нормальные слова и … смеемся. А чудовищные поступки проходят как должные. Маразм поселился в нашем быту, прополз во все щели и укоренился в мозгах. Этика перевернута с ног на голову. А от эстетики современности хочется удавиться, но веревка будет все время рваться, а пистолет давать осечку. % соотношение Уайльда и собственно-Богомолова в спектакле лично меня совсем не заботит, а вопли и крики по-поводу: руки прочь от классики – хуже горькой редьки, надоели, господа! Прошли те дни (или стремительно проходят), когда хочется ставить и есть в этом смысл инсценировки из жизни 18-19 века, кусками или штрихами актуализируя в сотни раз сыгранных пьесах какие-то словосочетания и предложения. Они останутся на каких-то подмостках, в каких-то исторических театрах, и найдут своего зрителя, и пусть, но … насколько это – театр? Насколько это – современный театр? И вот еще аргумент: сколько % из зрительного зала ЧИТАЛИ то, что пришли смотреть? А сколько из молодых людей, так или иначе забредших в театр, вообще что-то читали? Если кто-то проведет такой соц. Опрос, то его данные надо засекретить, чтобы не ужасаться. А потому, сегодня из 6% от всего народонаселения, посещающих театр в принципе, 1% в курсе Уайльд это или нет. В премьере «Идеальный муж» перед нами осовремененные диалоги Чеховских «Трех сестер». Ушла в народ фраза: «Рыботать надо!» и масса других. Кто-то что-то не допонял, пропустил или понял по-своему. Но это не умаляет лавины свалившихся замыслов. Второй акт сложен для тех, кто плохо знаком с Фаустом. Но все равно, кое что понятно и без Гёте. Здесь фантазия режиссера-автора рисует оптимистический финал, который вряд ли возможен в нашем настоящем, а именно Царь Дориан Грей, Сергей Чонишвили, (ну про ботокс уже отшутились давно, а такая трактовка посвежее будет) вальсируя с Мефистофелем-отцом Артемием проваливается прямиком в Ад. Спектакль этот, как концентрированный кондиционер для белья, очень много смыслов, кусочков, воспоминаний, сюжетных линий будут еще долго вращаясь, играть в вашем воображении, освежая будни новым дыханием. Свободы? (с) Анастасия Вильчи http://index-art.info/idealnyiy-muzh-komediya-rezhisser-k-bogomolov-mht-im-chehova
Татьяна: Тошно в цель Алла Шендерова сходила в МХТ на Оскара Уайльда Спектакль Константина Богомолова "Идеальный муж. Комедия" был обречен на аншлаг еще до премьеры: весь Facebook пестрел постами о том, что в МХТ готовится постановка, высмеивающая российскую элиту, и смотреть ее надо срочно, пока не закрыли "Привет, Кремль!" — кивает залу немолодой харизматичный денди, звезда русского шансона Лорд (тонкая работа Игоря Миркурбанова), чей юбилей, очевидно, справляют на высшем уровне. Посверкивая перстнями, он ласкает зал ресторанными хитами. Тут и белые березки, и золотые купола, и "Странная женщина, странная". Мхатовская публика, вся сплошь из випов, купаясь в обволакивающем, сипловато-проникновенном голосе, принимается хлопать в такт — концерт шансона ей явно ближе, чем спектакль. Из зала на сцену поднимаются папа юбиляра — курпулентный бровастый орденоносец (Александр Семчев) — и друг — министр резиновых изделий (Алексей Кравченко). Следуют скупые мужские объятия и вполне понятные накладки: прямодушный министр сравнивает Лорда с Пушкиным, чью фамилию от волнения произносит без "ш", папа допытывается, поел ли сынок и что именно, а сам юбиляр философски повторяет: "Минет еще 20 лет и нас забудут", но ударение в слове "минет" предательски падает на второй слог. Реальность все больше набухает гротеском. Публика сбивается с такта... Самое время оглядеться. На авансцене — артисты с микрофонами. На клавишных — Василий Немирович-Данченко. В глубине, за стеклом — белая спальня и ванная. Все пространство сцены ограничено белыми кирпичными стенами, над которыми художник Лариса Ломакина пустила еле заметную змейку колючей проволоки. Привет, Кремль! Есть особая ирония в том, что именно Уайльда с его безупречным вкусом и изысканностью Богомолов сделал материалом для масштабной фрески о воровстве, цинизме, а главное — вопиющей пошлости российской жизни. Собственно, от "Идеального мужа" осталась только завязка интриги — коррумпированный госчиновник и авантюристка, угрожающая раскрыть финансовые махинации его юности. У обрусевших героев Уайльда все грубее: вместо компромата миссис Чивли (в чем миссия героини Марины Зудиной, зритель поймет лишь в финале) предъявляет министру резиновых изделий Роберту Тернову айфон с записью его тайного свидания с любовником — звездой шансона. В обмен на ролик предприимчивая дамочка хочет получить госзаказ на "производство резиновой хрени", который из года в год выигрывает Гертруда, жена Тернова (Дарья Мороз). Два экрана, висящие над сценой, сообщают зрителю, что Гертруда "любит ходить в офис без трусов и стихи Веры Полозковой". Отношения супругов выдержаны в стиле комикса: слюнявый монолог о спящем рядом муже легко сменяет хриплая ненависть: "Пупсик, я сожру тебя, если ты отдашь ей бабло!" Да тут все жутковатый комикс: чего стоит Лорд, со слезой повествующий о том, как во сне ему явился сиротка-мальчик и назвал "папой". Или директриса приюта, уже наяву предлагающая ему "брать 12-летних — они сейчас рано вырастают". Из-за кулис тотчас вываливается амбал по имени Вася Колебаев (Павел Чинарев), гнусавящий "С чего начинается родина". А из зала выходит медоточивый отец Артемий (Максим Матвеев), подсказывающий: "С молитвы в кроватке твоей". Словом, достается всем: и правительству, и бизнесу, и духовенству, и рутинерскому нашему театру, в котором пенсионерки играют джульетт (в такую престарелую прелестницу Машу влюбится, впервые отправившись в театр, усыновленный Лордом Вася). И даже страшно сказать, кому. Его в спектакле зовут Дориан Грей. Он является во втором акте в облике Сергея Чонишвили. Одаривает орденами тщедушного художника, создающего его портрет прямо на экране видео. Катается на горных лыжах, поет песню про Олимпиаду (припев: "Просрали все награды"). Снисходительно улыбается в ответ на заверение свиты: "Последние десять лет миром правите вы". И, в согласии с сюжетом Уайльда, убивает художника, скормив его тело смачно чавкающему отцу Артемию, который в этой сцене превращается в Мефистофеля. "Мне нравится дышать свободно",— объясняет Константин Богомолов. Он и дышит свободно, запросто подселяя к уайльдовским персонажам трех ночных бабочек, прибывших в Москву из Ростова, Минска и Гжели и произносящих монологи из "Трех сестер" с таким незабываемым акцентом ("надо рыботать, сестры!"), что иначе как десакрализацией чеховского текста это не назовешь. Устраивает свадьбу Васи и старушки Маши под "Аллилуйю любви" из "Юноны и Авось", а следом включает "Пока земля еще вертится" Окуджавы — чтобы заглушить чавканье Мефистофеля, пожирающего останки художника. Заставляет Лорда (он же бывший киллер) носить пушкинский цилиндр, а старого Ромео, партнера Маши, читать, сидя на толчке, письмо Татьяны (ау, Римас Туминас, поклон вашему "Онегину"). А ближе к финалу показывает съемку репортажа со свадьбы Лорда и Чивли, четыре раза подряд повторяя ролик с рекламой майонеза. Оно, конечно, верно: театральная и телевизионная пошлость надоела почти так же, как пошлость изолгавшейся власти. Но высмеивать ее в таких количествах опасно — не ровен час, сам ею заразишься. Впрочем, Богомолов сражается с ней с неистовством Дон Кихота, умудряясь увлечь этим актеров,— все они играют зло, весело и азартно. Конечно, это не полнокровные образы, а шаржи и эстрадные номера, но по-другому в капустнике и не нужно. А капустник, между прочим, длится четыре часа. За это время столь бесценная свобода высмеивать все и вся начинает казаться мучительным, безысходным рефлексом — вроде безостановочных приступов тошноты. В общем, если коротко, то "Идеальный муж" — очень смешной спектакль, во время которого, как в рассказе Хармса, так и тянет выйти на сцену и сказать: "Театр закрывается. Нас всех тошнит". http://www.kommersant.ru/doc-y/2125333
Татьяна: Смеяться, право, не грешно В МХТ им. Чехова состоялась самая громкая премьера второго полугодия сезона - "Идеальный муж. Комедия" Константина Богомолова. Хрестоматийное название знаменитой пьесы Уайльда только позаимствовано режиссером, известным своей репутацией чуть ли не самого упертого противника ставить классические тексты в их первозданном виде. Его последние постановки, а это, например, такие драматургические антиподы, как "Король Лир" Шекспира и "Гнездо глухаря" Виктора Розова, были настолько радикально "преобразованы" в нечто не совсем понятное простому зрителю, что вызвало яростные споры вокруг имени 37-летнего режиссера. Подброшенный в эту "топку" "Идеальный муж" тоже уже добавил "огоньку" и от зрителей, и от профессионального сообщества. Но уже одно то, что худрук Олег Табаков поставил этот опус в репертуар театра, говорит, что работу Богомолова он оценил высоко. Как, впрочем, и большая часть зрителей, которые получили истинное наслаждение от увиденного, услышанного и осмысленного. Это один из немногих спектаклей (да что там, единственный!) последнего времени, в котором совсем иначе, чем, например, в "Новой драме" или "Театр.doc", работают с современной действительностью. С тем, что происходит здесь и сейчас. И тут досталось всем и каждому по полной программе. Итак, "Идеальный муж" по-богомоловски. Плюсов явно больше, чем минусов, если судить спектакль по законам авторского художественного произведения, а не злого сатирического памфлета. Как сказал режиссер в одном телеинтервью, это "карнавальное", "травестийное" действо по мотивам современных сюжетов. Наблюдения за жизнью и деяниями олигархов и их баб, представителей РПЦ, властей предержащих и их холуев, персонажей шоу-бизнеса и одновременно секс-меньшинств, да и простых обывателей помогли Богомолову, взявшему в соавторы того же Уайльда, Чехова, Гете, Шекспира, а еще - фейсбук, ТВ и другие СМИ, сочинить остроумный, местами трагический, местами чисто развлекательный, но все равно очень талантливый и ни на что не похожий спектакль. Актерский состав - великолепный. Не придерешься ни к одной работе. Марина Зудина, Дарья Мороз, Сергей Чонишвили, Александр Семчев (в спектаклях Богомолова он работает как большой драматический актер), Алексей Кравченко и другие постоянные члены команды Богомолова сыграли, наверное, свои самые яркие роли на сцене за последние годы. В МХТ им. Чехова появился очень интересный актер Игорь Миркурбанов: кто-то помнит его по Театру им. Вл. Маяковского, из которого он уехал в Израиль вместе с режиссером Евгением Арье и много лет был ведущим актером театра "Гешер". В 2007 году он сыграл Чацкого в спектакле Юрия Любимова "На Таганке". Играл в фильме Ивана Дыховичного "Вдох-выдох", а сейчас вроде бы снимается в российских сериалах. У Богомолова он явный бенефициант. Роль Лорда, дающего в Кремле сольник "золотого голоса России" (кстати, бывшего киллера), - собирательная, и Игорю Миркурбанову удается предстать перед зрителем в образе сразу нескольких топовых фигур нашего шоу-бизнеса, демонстрируя недюжинные способности вокалиста, и вообще "звезды", и героя передач "Русские сенсации" и "Ты не поверишь". Вот уж лицедей! У Лорда есть свита: его другом, спонсором и секспартнером выступает тот самый "идеальный муж", "министр резиновой хрени" в исполнении Алексея Кравченко, духовные нужды помогает справлять молодой юркий батюшка - красавец в рясе Максим Матвеев, моральную поддержку оказывает папа-ветеран - Александр Семчев. Жену министра по имени Гертруда играет Дарья Мороз. Она, в отличие от героини пьесы Уайльда, бизнесвумен (муж не при делах), которая "возбуждается", только когда денежные потоки поступают на ее счет. Где Дарьины лирические героини? Ау! Лощеная леди с безупречным мейк-апом - идеал для "нонешних" девиц, ищущих "щастья" в столицах. Образы таких искательниц в виде "трех сестер" (среди них моя любимая Светлана Колпакова) также выведены на сцену с хрестоматийным чеховским финалом: "Если бы знать". Боже, как же смешно выговаривают актрисы трогательные слова классика о том, что "надо работать"! Отдельный эстрадный номер. Супер! Это, пожалуй, самая технически сложная постановка театра, где удачно задействованы все возможности машинерии, звукового и лазерного оборудования. То, как неожиданно из пола возникают или туда "уходят" персонажи, - отдельная песня. Еще одна "песня" - невероятно остроумные и колкие авторские ремарки, которые проецируются, как нынче водится, на экран. Еще один момент - смешной. Александр Семчев играет папу Лорда (представьте этого актера в гриме "под Брежнева"), и вот когда по действию речь заходит о маме певца, на экране появляется Семчев в образе русской красавицы с косой. А есть еще сюжет про Олимпиаду и "спортсменов" в костюмах фирмы "Боско", которые бороздят на лыжах просторы южного региона. Есть и сюжет про усыновление российскими гражданами сирот (и это уже не смешно). Жаль будет, если этот спектакль, может, и не такой уж идеальный, но, по-моему, выстраданный его автором, честный и сделанный с болью за родную державу, придется кому-то не по душе и его запретят. Вот будет глупость. Очередная. Ирина Шведова http://mospravda.ru/culture_spectacles/article/smeyatsya_pravo_ne_greshno
Татьяна: Телеканал "Дождь". В гостях К.Богомололов
Татьяна: В плену «резиновой хрени» МХТ сделал из Оскара Уайльда политическую сатиру на современную Россию Февраль оказался необычайно богат громкими премьерами и первоклассными актерскими работами. Критика говорит даже о некоем прорыве, о совершающемся у нас на глазах «театральном ренессансе». В театре Вахтангова сыграли долгожданного «Евгения Онегина» в постановке Римаса Туминаса с Сергеем Маковецким в главной роли. В театре имени Пушкина питерский режиссер Юрий Бутусов поставил пьесу Бертольда Брехта «Добрый человек из Сезуана». Александра Урсуляк, сыгравшая в этом спектакле проститутку Шен Де, — это актерский прорыв, превосходящий самые смелые ожидания. Но главным событием месяца стал все же «Идеальный муж. Комедия» Константина Богомолова, смелое политическое высказывание и эстетическая провокация молодого режиссера. «Идеальный муж» МХТ имени Чехова — это свободный монтаж из произведений Оскара Уайльда, Шекспира, Гете, Чехова, Сорокина, рок-оперы «Юнона и Авось», русского шансона, популярных рекламных роликов и невесть чего еще — всего не перечислишь. И если раньше подобное жонглирование текстами грешило у Богомолова всяческими неувязками, сюжетными и смысловыми, то в этот раз все бесконечно ветвящиеся линии к финалу сходятся, а темы внятно перекликаются друг с другом. Диву даешься, как ладно легкие уайльдовские парадоксы звучат из уст блатного папаши, бывшего фронтовика и патриота (Александр Семчев). И как идут трем гламурным девицам с досадным провинциальным говорком реплики чеховских трех сестер. До Москвы сестры так и не доехали, зато Ольга из Ростова, Ирина из Минска и Маша из Гжели здесь устроились отлично, одного им не хватает: очень хочется работать. В своем «Короле Лире» (петербургский театр «Приют комедианта», 2011 год), также смонтированном из самых разных литературных фрагментов, Богомолов был еще скован шекспировским сюжетом, силясь навязать ему свою концепцию. Ни Шекспиру, ни Богомолову это на пользу не пошло: спектакль тот получился очень умозрительным. В этот раз режиссер становится полноценным автором. Полностью отрываясь от первоисточника и лишь используя фрагменты чужих текстов для собственного высказывания, он явно делает шаг вперед. Политические спектакли — а «Идеального мужа» следует отнести к этой категории — у нас нередко сочиняются режиссерами самостоятельно. Так, «Circo Ambulante» театра Наций — это вольная фантазия Андрея Могучего на тему «Дон Кихота», а «Берлуспутин» Театра.Doc — изобретательно адаптированный к местным условиям балаганный фарс итальянского драматурга Дарио Фо, в котором жестоко высмеивается Сильвио Берлускони. Режиссер Варвара Фаэр заново придумывает его вместе с актерами Сергеем Епишевым и Евдокией Германовой. Богомолов сочиняет ядовитый социальный памфлет, который метит в правящую элиту и продажных духовных лидеров дерзко и напрямую, а заодно подвергает испытанию стереотипы зрительского восприятия. Здесь и отец Артемий (Максим Матвеев), автор новой версии песенки «С чего начинается Родина», благословляющий все махинации своих духовных чад. Он отечески берет детдомовскую сиротку за подбородок, но не может удержаться, чтобы со сладострастием не провести ей пальцем по губам. И сцена усыновления сиротки Васи одиноким геем. Директриса приюта привычно предлагает ему взять 12-летнего: они нынче быстро созревают. И Путин с Медведевым во время горнолыжного спуска в Сочи. И придворный художник (Роза Хайруллина), пишущий портрет Дориана Грея, читай Путина, желающего всегда оставаться молодым. За это его тот же час одаривают ключами от Феррари, а когда на портрете начинают проступать черты порока и злодеяний — бесшумно убирают. И упырь-священник под песню Окуджавы с чавканьем сжирает труп «последнего русского интеллигента». Актеры с удовольствием швыряют в зал всем известные имена и названия: говорят о деликатесах из ресторана «Пушкин» или о приятной жизни в шикарном комплексе «Алые паруса». А на экранах по многу раз возникает довольное лицо Михаила Пореченкова, рекламирующего майонез «Ряба», и загадочная Наоми Кэмпбелл, изображающая легенду Цветного. В спектакле Богомолова, сшитом на живую нитку, отвергнуты все театральные конвенции — вместо эзопова языка иносказания, принятого в нашем политическом театре, здесь звучит прямое высказывание. И зрители, радуясь узнаванию, в то же время шалеют от эдакой неведомой на Руси свободы. От салонной комедии Оскара Уайльда Богомолов оставляет только исходную коллизию и несколько диалогов: авантюристка миссис Чивли грозит разоблачением сэру Роберту Чилтерну, крупному государственному деятелю с безупречной репутацией. Стремясь осуществить выгодный ей проект, она шантажирует его неким письмом, подтверждающим государственную измену, с которой когда-то началась его блестящая карьера. В спектакле Чилтерн становится министром-геем Робертом Терновым (Алексей Кравченко), а миссис Чивли (Марина Зудина) превращается в Миссию Чивли, хозяйку фирмы по производству «резиновой хрени». Во что бы то ни стало Лора Чивли должна выиграть государственный тендер на изготовление своей продукции, что полностью зависит от Роберта. Однако интересы ее фирмы пересекаются с интересами жены министра Гертруды, из года в год «выигрывающей» этот тендер. Миссия давит на Роберта, проповедующего высокие духовные идеалы и, между прочим, борющегося с гей-парадами, при помощи жуткого компромата — видеозаписи его любовных утех с популярным артистом. Не станем пересказывать фантастические подробности этой интриги. В отличие от легкой и поучительной развязки Оскара Уайльда, где порок наказан, а добродетель торжествует, тут дело кончается парным самоубийством любовников (по всем правилам постмодернистской игры Богомолов не обходится здесь без аллюзий на финал «Ромео и Джульетты»). И каждому зрителю самостоятельно решать: то ли это лихо закрученная, комедийная мочиловка а-ля Тарантино, то ли мелодрама, вызывающая подлинное сопереживание. Несмотря на все расхождения с Уайльдом, одну из главных идей спектакля Богомолов все же заимствует из его комедии вместе с формулировкой. Она оказывается удивительно созвучной сегодняшнему дню: «Если человек не может, по крайней мере, два раза в неделю разглагольствовать о нравственности перед обширной и вполне безнравственной аудиторией, политическое поприще для него закрыто». В спектакле есть целый ряд ярких актерских работ: помимо Розы Хайруллиной, играющей в «Идеальном муже» сразу несколько ролей, настоящей музы Богомолова и постоянной участницы всех его постановок, здесь хороши и Марина Зудина в роли прожженной интриганки, и Дарья Мороз — бизнес-леди Гертруда Тернова, и Сергей Чонишвили, блестяще читающий фрагмент из «Дориана Грея», и особенно Игорь Миркурбанов в роли короля русского шансона с темным прошлым киллера и сценическим именем Лорд. Окружающий нас политический балаган с его безобразным, прямо-таки гротескным ханжеством давно просился на сцену. Богомолов нашел ему адекватную, острую форму. В его иронии хорошо не только зубоскальство, есть в ней и нечто очистительное, изгоняющее наружу многих наших бесов. Ведь как учил Брехт, непревзойденный гений политического театра — обличая пороки, не оставляй зрителя в безнадежной растерянности, а дай понять, что их можно одолеть. Мария Зерчанинова специально для «Ленты.ру» http://lenta.ru/articles/2013/02/19/bogomolov/
Татьяна: Номинация на Оскара Уайльда Постановку «Идеального мужа» назвали самой скандальной премьерой сезона Премьеру «Идеальный муж. Комедия» в МХТ ждали с особым нетерпением. Режиссер Константин Богомолов регулярно оповещал сообщество Facebook о ходе репетиций и реакции руководства театра. Средства массовой информации мусолили сообщения о жене режиссера, начавшей изучение искусства стриптиза. Страсти были накалены до премьеры и не схлынули после нее. В конкурсе на «самого умного» сказочного персонажа наверняка победителем (обойдя Василису Премудрую) выйдет хитроумный портняжка из «Голого короля». Так над царственной особой и всем городом разом никто не издевался. Какой, наверное, кайф тыкать в пустоту и уверять, что вот здесь кружавчики, вот здесь фестончики, а вот здесь вышивка, краше которой и на свете нет. А потом слушать, как легковерные дурни с увлечением расписывают: что кружавчики – это что-то, а фестончики – такие кле-евые! А самые независимые независимо прибавляют, что все-таки над вышивкой еще надо работать… Похожий кайф сейчас наверняка переживает самый остроумный портняжка театрального цеха Константин Богомолов, громогласно объяснивший в своем Facebook перед премьерой постановки «Идеальный муж. Комедия», что он поставил спектакль-высказывание, ну, такой политической остроты, что места на нарах уже зарезервированы, посему – спешите видеть срочно, можете не успеть. А теперь с удовлетворением читает хор загипнотизированных рецензентов, которые просто потрясены смелостью, с которой со сцены нам рассказали, что министры резиновых изделий у нас дают выигрывать тендеры своим женам! И к тому же придерживаются нетрадиционной ориентации. В постановке МХТ наш родной министр резиновых изделий оказывается ни больше ни меньше как Адонисом во плоти, влюбляющим в себя и женщин, и мужчин, и даже киллеров на работе. В духовниках у наших властей служит князь тьмы – Мефистофель собственной персоной. Выясняется, что нашим бизнесвумен не чуждо ничто человеческое. А наши певцы шансона, даром что терзают уши слушателей чем-то непередаваемо убогим, в быту изъясняются исключительно парадоксами, взятыми напрокат у Оскара Уайльда (тут режиссер не удовлетворился даже умником лордом Горингом из «Идеального мужа», но ободрал подчистую и лорда Генри из «Портрета Дориана Грея»). Наконец, самый-самый наш Главный на верхушке пирамиды власти – и вовсе Дориан Грей собственной персоной с патентом вечной молодости и красоты. Действительно, мороз по коже от смелости, с какой властям сообщают, что они, конечно, порочны, но как неотразимы! Их утонченности и душевной красоте могут позавидовать даже эстеты Уайльда. А выращиваемые ими «цветы зла» просто кружат голову своим губительным ароматом! «Разоблачаемые» просто обязаны смахнуть слезу и побежать с букетом к сцене. Уже одиннадцать лет как делающий лучший капустник в Москве – «Гвоздь сезона» – Константин Богомолов так умеет поиронизировать над объектом, что ирония будет неотделима от дифирамба. Да и увидеть в зеркале Оскара Уайльда нашу жизнь – штука практически невозможная: слишком высоко висит, не допрыгнуть. Разбирать же «Идеального мужа» как художественное произведение – задачка, схожая с тем, как анализировать кройку и шитье платья голого короля: соответствует ли правилам портновского искусства. Можно, конечно, почесать левой ногой за правым ухом и сказать, что актеры существуют по принципиально новым законам. Но игру на одной интонации и на одной гримасе трудно назвать чем-то оглушительно новым на сцене. Гертруда (Дарья Мороз) злится все четыре часа сценического действия. Лорд (Игорь Миркурбанов) на одинаковой рыдающей интонации ведет и кремлевский концерт, и общается с папой, сыном, прежде любимой женщиной, сейчас любимым мужчиной… И это – лучшие работы весьма многонаселенного перформанса. Плюс буксующий ритм и буксующая на повторах мысль постановщика... А угадай-ка, из какого недавно виденного спектакля взята та или иная мизансцена, – и вовсе может рассматриваться как отдельный аттракцион для критических упражнений. Но ведь шварцевский герой вовсе и не собирался явить миру шедевр портновского искусства. Проведенный храбрым портняжкой в «Голом короле» тест на адекватность окружения был побочным продуктом куда более дерзновенного замысла. Платье голого короля было чистой проекцией ожиданий, стремлений, подсознательных интенций горожан. В этом качестве «Идеальный муж» – прекрасный объект исследования всей нашей среды. Как интересно разбираться в недавно возникших пиар-технологиях раскрутки постановки, начиная со стадии репетиций, когда в социальные сети день за днем вбрасываются будоражащие сообщения: вот-вот закроют! Нет, отбились! Актриса берет уроки стриптиза! Ой, сейчас нас проклянут! Интересно анализировать постпремьерные волхования, когда журналистку, написавшую разгромную рецензию, обвинили в провокаторстве и доносительстве, впрямую обратились к ее начальству и просто потребовали уволить – дефис – распнуть! Или в крайнем случае подвесить над сценой МХТ вместо актрисы топлесс, изображающей сами знаете кого. …Но, увы, это поле для социологов, психологов и политтехнологов. Во все века театральному искусству нужны были свои храбрые портняжки, показывающие зияющее Ничто, где мы привыкли видеть Нечто. Константин Богомолов с его остроумием, злостью, яркостью идеально подходит на эту роль. В нашем пространстве так давно не было Никиты Балиева с его «Летучей мышью», где ты мог оценивать шаржи на всех и вся непосредственно за ресторанным столиком (как бы выиграл «Идеальный муж», играйся он в правильном пространстве)… Театр «на злобу дня», инъекция пародии и шалости – то, в чем давно нуждается наша театральная жизнь. И «Идеальный муж» вполне может стать первой ласточкой на этом пути. Ольга ЕГОШИНА http://www.teatral-online.ru/news/8763/
дуся: Прочла в Фейсбуке у Богомолова, что барыги продают билеты уже по 26 тысяч! Вот он "хищный оскал капитализма"! Ещё он сообщил, что осенью в МХТ будет ставить спектакль. Пообещал позже всё рассказать... О чём я сразу подумала?! Угадайте с двух раз...
Татьяна: Я с первого угадаю... Он даст еще один шанс.....
Tatyana: дуся пишет: О чём я сразу подумала?! Угадайте с двух раз... эээ... Не представляю
дуся: Именно о шансе для Сергея и ещё одной новой роли я и подумала. Дай Бог, чтобы всё исполнилось!
Ioanna: кто-нибудь смотрел видео с премии"Гвоздь сезона"? Там была одна шутка по поводу того, что Богомолов только со своими любимыми артистами работает. Цитата вырвана мною из контекста. Сергей Епишев спрашивает Богомолова: "А Богомолова опять Хайрулина играть будет?" Константин всем "своим" будет давать шанс в своих последующих постановках и, надеюсь, наш Чоник в круг "своих" уже давно вошел http://www.youtube.com/watch?v=5MrPapyMaXk
Tatyana: дуся пишет: Именно о шансе для Сергея и ещё одной новой роли я и подумала. ааа, а яч-то думала, уже о какой-то конкретной роли...
Татьяна:
полная версия страницы